«Неудачники» – команда мечты - Дмитрий Ищенко

– Может, оно и так. Может быть, мы и неудачники. Да только чего же мы даже не начали готовиться, а уже проиграли? Это ведь неправильно…

Елисеев поправил очки и после небольшой паузы произнес:

– Ну, может, и неправильно. Но против реальности не пойдешь. Переиграть ее очень трудно.

И как-то так тоскливо стало всем от этих слов. И ведь правда, так и есть. Неудачное время, неудачное место. И все это было про них.

Но тут они увидели, что по песчаной полосе у самого прибоя идет их учитель. Идет медленно, внимательно рассматривая прибрежные камни, песок, а еще снег и лед.

Перов брел мимо старых лодок, камней, выброшенных сетей – всего, что оставляет море людям, которым не дано знать о своем завтрашнем дне. Наконец найдя то, что искал, он наклонился к морю, поднял какой-то кусок просоленной деревяшки и сунул ее под мышку. Потом повернулся и помахал рукой своим ученикам, сидящим на вечном причале.

О том, что́ учитель там нашел, дети узнали очень скоро.

Раньше в каждой школе был кабинет труда – с верстаками, слесарными и столярными станками. В современных школах такого нигде нет, а в местной каким-то чудом мастерская сохранилась. Техника, конечно, там была старой, но если за ней ухаживать, то еще много хорошего на ней можно сделать.

Уже после уроков, когда немногочисленные ученики разбежались по домам, учитель прошел в мастерскую, включил столярную вертушку и начал вытачивать какую-то деталь из найденного на берегу куска дерева.

Работал он небыстро. Подгонял всякие штифты и настройки. Потом брал в руки штангенциркуль и замерял деревяшку. И все это повторялось раз десять, не меньше. Закончив, Перов улыбнулся и с любовью посмотрел на результат своих трудов – круглый мяч, выточенный из настоящего просоленного морем дерева. Потом взял краску и аккуратно покрасил его в яркий супероранжевый цвет.

Первая официальная тренировка перед чемпионатом проходила в школьном дворе. Дети были с клюшками, но без коньков: кто в зимних кроссовках, кто в валенках. В общем, кто во что горазд.

Юные хоккеисты смотрели на Перова, он – на них. От разномастного вида этих мальчишек, которым очень хотелось попасть на чемпионат, у Перова что-то заныло в легких.

Впереди всех – Пузел. Он, конечно, никогда виду не подавал, что переживает из-за своей неспортивной комплекции, и клюшку в руки взял одним из первых.

Егор Родькин, который стоял рядом, был чуть ли не вполовину меньше своего товарища по команде. Из-за маленького роста ему всю жизнь доставалось от старших. Это научило его всегда быть внимательным – чтобы успеть заранее оценить ситуацию и, если будет нужно, придумать, куда и как можно ретироваться. Кстати, может быть, и поэтому тоже бегал он быстрее многих.

Лешка Михальчук с малых лет бредил футболом. Классно – по местным поселковым меркам – крутил финты. Свои пацаны называли его Миранчуком. Это как тот, который играет за какой-то крутой итальянский клуб. Оно, в общем, тоже почетно, но все равно получалось, что он был Миранчуком местного масштаба. А каждый ведь хочет быть не просто чьей-то копией, а самим собой и желательно первым в своем деле. Но до большого футбола ему, как ни тянись, не добраться. Бенди – это, конечно, не футбол, но общего много. Поэтому и пришел Лешка в команду одним из первых.

У Бори Савельева родители были еще те. Он от них сбежал, а когда их лишили родительских прав, то его отправили в детский дом. Только он сбежал и оттуда. В конце концов его забрала сестра. Она уже взрослая. Есть семья и свои дети. Ее муж не был в восторге, однако ведь и Борька не чужой. В общем, вроде смирились. Но радости особой в этом не было. Борька привык огрызаться по поводу и без, и постепенно за ним закрепилась репутация неуживчивого подростка. Сказать по-простому – хулигана. А про то, что под одеялом он, бывало, плакал, никто даже не знал.

И даже Василий Евсеев в своих огромных очках стоял на хоккейной передовой. Решил: хватит быть сосиской. Пора браться за клюшку.

В общем, если разобраться, то у каждого из тех, кто пришел на первую тренировку и теперь стоял в шеренге, как в настоящей большой команде, были свои причины надеяться на бенди. Даже у единственной девочки-хоккеистки Синицы. Родители заставляли ее играть на пианино, и она занималась музыкой каждый день часа полтора, но почему-то рвалась на поле. Может, хотела кому-то что-то доказать? Сейчас у девочек это обычное дело.

– Кто тут предлагал назвать нас командой «Неудачник»? Мол, в неудачное время, в неудачном месте… – спросил Перов.

Дети молчали. Откуда он это узнал? Хотя мысли ведь витают в воздухе. Мог поймать, как бросок мяча.

Что там происходило у тренера в голове, ребята не понимали, но выглядел он явно как-то иначе, чем раньше. А они всё смотрели на своего учителя, словно ждали: вот сейчас он скажет им нечто очень важное и нужное именно в этот момент. И Перов тоже чувствовал, чего ждут от него ученики. Какие-то мгновения ему казалось, что даже близко ничего такого он не сможет произнести. Но тут откуда-то к нему пришли нужные слова. Даже если ему самому не хватало сил в них поверить, перед мальчишками думать про себя было стыдно, и он начал говорить.

– Я вам хочу сказать, что говорить про неудачное место и время – это самое простое. Под такие слова и объяснений никаких подбирать не надо. А я вам хочу сказать, что вы… Вы – команда мечты… Вашей мечты. И другой команды у вас здесь не будет… Не было бы мечты – не вышли бы на поле. А если вышли – значит, давайте играть! Возражения есть?

Возражений не было.

– А как же мы будем играть без коньков? – спросил кто-то из будущих звезд русского хоккея.

Учитель немного замялся.

– Сейчас – этап без коньков, – произнес Перов. – Он тоже важен. Общая физическая подготовка – это фундамент. Работа с клюшками. Без этого – никуда. А коньки отыщем… А заодно и поле со льдом…

– А мяч? Мяч-то у нас есть? – спросил Евсеев.

– Кстати! Мяч у нас уже есть! – и учитель достал из кармана выточенный из прочного, проверенного морем дерева оранжевый мяч. – Ну а сейчас побежали! – скомандовал тренер.

И они побежали. Всё как положено на большой тренировке: бег, разминка, отжимания, пресс.

Санкт-Петербург – Верный[6] – Санкт-Петербург,

лето 1899 года

…Впрочем,